Всё будет так, как мы напишем...
Я знаю, что безбожно опоздала и что прощения мне нет. Я не стану отмазываться проблемами с нетом, я должна была найти способ сделать это даже без него. Надеюсь ты простишь меня, моя любовь...
Ты мой самый солнечный человечек. С тобой всегда тепло. Я чувствую тебя, и не знаю как еще объяснить то невыразимое счастье, которое охватывает меня когда ты со мной. Я тебя безумно люблю. Я хочу, что бы можно было бы говорить красками, тогда ты была бы серо-голубым небом перед восходом, нежным и терпковато-сладким, как предверие улыбки, как предвкушение счастья...
Но в мире есть только одно такое слово и... Я просто тебя люблю...
Надеюсь тебе понравиться, потому что я старалась)
Бескрылые
Приглушенный свет в вагоне похож на отблеск свечи, теплый, желтый, уютный. Длинными тенями улыбаются ресницы на щеках у Юки, смешно подрагивают, будто готовые вот-вот распахнуться, но поезд убаюкивает, размеренно и тихо постукивая по рельсам.
Мицу не спит и смотрит в окно. Старый поезд, какие сохранились теперь, может, только на юге, неспешно несет их к побережью, потому что Юки хочет встретить закат, и они торопятся догнать солнце.
В темноте за окном поезд должно быть похож на призрак, седую легенду или старую сказку. Им уютно вдвоем в полутемном купе, Юки что-то бормочет уже в полудреме, а Мицу качает ногой в так колесному стуку.
По углам собираются густые синие тени, за окном горит алым полоска горизонта. Пожалуй, сегодня им уже не успеть к закату, но рассвет они всё же дождутся. Юки тихонько сопит и отворачивается к стене, утыкаясь носом в обитую плюшем стенку. Мицу, не сдержавшись, осторожно опускается на корточки перед сиденьем и дрожащими пальцами проводит от затылка вниз по позвоночнику Юки, замирая не мгновенье между лопатками и продолжая до самой поясницы, чувствуя, как вспыхивает обжигающим жаром кожа и сердце бьется чаще, и горит, горит-золотится прямо поверх позвонков так, что видно сквозь тонкую футболку бесценное Имя.
Юки оборачивается так резко, что Мицу, не удержавшись, плюхается на ковер, устилающий пол купе. Обе не могу сдержать смех, и спустя секунду Юки уютно устраивается на коленях Жертвы, счастливо прижимаясь щекой к её щеке.
- Мицу…
-Ум? – Юки ерзает у неё на коленях, её светлые волосы щекочут ухо.
- Почему мы – Wingless?
- Потом... – Мицу сладко жмуриться на отражение светильника в окне.
- У нас нет крыльев, - рассудительно качает головой Боец, - а у всех есть?
- Есть, - Мицу кивает и волосы Юки золотым каскадом рассыпаются по её плечам.
- У всех кроме нас?
- У всех, кроме нас.
Это было чуть больно, но так удивительно сладко – противопоставлять себя всему миру, быть иными и только вдвоем против всех. Мицу счастливо вздыхает.
Море рассыпается голубыми брызгами у ног, солнце, еще бледно по-утреннему бледно-розовое, прокладывало зыбкую дорожку по волнам. Скалы вокруг кажется пели, мелодично дополняя сонное великолепие зари. Юки стояла у кромки воды и смотрела на солнце, море осторожно, словно пробуя на вкус, касалось солёными языками волн гальки под её ногами и носков её туфель. Мицу смотрела только на неё, не в силах оторвать взгляда от вспыхнувших горячим золотом её волос.
- Почему у нас нет крыльев? – её голос застал Мицу в врасплох, но ответ был готов.
- Что бы летать, нам с тобой не нужны крылья.
Юкки обернулась.
В глазах её было солнце.
После
-Ммм… Дин? – голос Сэма звучал неуверенно. – Зачем мы остановились?
Дин не ответил, только пожал плечами. Он стоял, опираясь на полированный капот Импалы, засунув руки глубоко в карманы потертой кожанки, и смотрел на закат. Лицо его, освещенное оранжевым лучом, ничего не выражало. В глазах отражался знак кирпич и озеро в окружении сосен.
- Эй, Дин!- Сэм не отставал.
Он пристроился рядом и теперь смотрел в лицо брата живым обеспокоенным взглядом, и его хитрые глаза-жуки блестели озорными диковатыми искорками.
- Закат, - хрипло сказал Дин и снова плотно сжал губы.
Здесь, недалеко от канадской границы, самые красивые озера, леса и закаты. Он весь день без жалости гнал машину, что бы сюда успеть. Сэм спал, откинув голову на стекло, ветер шевелил волосы на его макушке. Дину хотелось смотреть на него и улыбаться, но прерывистая разделительная полоса, как стрелка, вела его вперед.
Закат горел над озером, великолепным алым заревом с золотой каймой, испещренной черными вершинами сосен, опускался в темную воду. Взгляд Дина нырял в озеро следом за огненным шаром, тускнел и холодел, как воздух над озером. Сэм ежился, изредка беспокойно поглядывал на брата, но молчал.
Дин вдруг подумал, что все это куда больше подходила на роль печатей Апокалипсиса. «Когда погаснет навсегда великое светило и высохнут океаны» звучит гораздо торжественней и внушительней, чем «когда праведный муж предаст». Дин криво усмехнулся. Сэм, ободренной этой знакомой улыбкой, оживленное подался вперед.
- Что? – спросил он со смехом в голосе. – Что смешного, Дин?
Он словно пытался поймать его на чем-нибудь живом и понятном, знакомом, что бы вернуть себе простого и ясного Дина, в старой кожанке, без ума от рока и своей Импалы.
Дин покачал головой, продолжая улыбаться своим бессвязным мыслям. Внезапно странное ощущение чего-то ценного и единого наполнило его. Сэм прижимался плечом к его плечу и смотрел на закат. Взгляд Дина скользнул по его лицу, приметив смешливые морщинки у рта и складку над переносицей. Это только Сэм и никто больше. Все это не важно, все вокруг. Только Сэм.
Понимание оглушило его, как выхлоп харлея. Если Сэм вдруг исчезнет, мир взорвется, как фейерверк.
- Сэм?
Брат едва повернул голову, показывая, что слышал.
- О чем ты думаешь?
Сэм пожал плечами, и Дин видел, как он сжал кулаки в карманах куртки.
- Это смешно.
- Да ладно, брось. Я же твой брат, - Дин заискивающе улыбнулся.
Младший склонил голову так низко, что волосы закрыли его смуглое лицо. Его подбородок отрывисто дернулся.
- Я думаю, каким будет мир после тебя.
Дин моргнул. Сэм не двигался, словно ожидая, что тяжелый дамоклов меч вот сейчас свалиться ему на шею.
- Поехали, - просипел Дин.
Голос внезапно покинул его, что-то сухое и холодное перехватило горло.
- Куда? – Сэм вскинул голову, его испуганный взгляд пробрал Дина до костей и он резко рванул ручку двери.
- В мотель.
- Зачем?
- Полезай в машину!
Дин отчаянно вдавил педаль газа и вруби радио на полную громкость. Сэм смотрел на него растеряно, пытаясь понять, чем мог так задеть брата. Лес за окном превратился в грязно-зеленую занавеску. Под знаком «100» Дин нарочно поднажал до двухсот.
Он затормозил только на парковке диковатого мотеля с премилым названием «Матильда». С минуту они сидели молча, музыка орала так, что звенели стекла. Наконец Сэм потянулся и выключил приемник.
- Может, объяснишь, что все это значит, Дин? – Сэм склонил голову к плечу, исподлобья глядя на брата.
В ушах еще слегка гудело от бешеного рока, статичная картинка за окном почему-то расплывалась. Дин сжал пальцами переносицу и вздохнул.
- Ты прав, это давно пора прояснить.
Он притянул Сэма к себе так резко, что тот задохнулся. Они стукнулись зубами, мягкие губы Сэма податливо распахнулись. Тяжелая рука Дина лежала у него на затылке, не давая вырваться. Двухдневная щетина царапнула щеку. Сэм задыхался.
Наконец Дин выпустил его. У Сэма не было сил посмотреть на брата, он не решал даже глубоко вздохнуть, боясь, что Дин сейчас же придет в себя.
Дин прерывисто вздохнул.
- Это сойдет за объяснение?
Сэм сглотнул и закашлялся.
- Вполне.
Они замолчали. Дин предпочел бы удар в челюсть, у Сэма легкая рука. Но только не молчание, только не тяжелое дыхание брата и его беспокойные руки, теребящие рукав куртки. Неопределенность.
- Мы мчались сюда вот за этим? – осторожно спросил Сэм, приподнимая брови.
Дин помахал рукой в пространстве, призывая брата мысленно развить тему. Сэм тихо охнул и закрыл глаза ладонью.
- Тогда, - голос младшего звучал хрипло, - чего мы собственно ждем?
Дин не помнил как они оказались в номере, но был уверен, что никогда не забудет ночи, утра, дня и снова ночи, когда он наконец понял, кто для него Сэм. Понял так четко, так ярко, что стало страшно. Сэм – это мир. И сжечь этот мир он не позволит.
Дорога вилась и, петляя, уводила на запад, к скалам. Сэм спал, откинув голову на стекло, ветер шевелил волосы на его макушке. Дину хотелось смотреть на него и улыбаться, но прерывистая разделительная полоса, как стрелка, вела его вперед.
Ты мой самый солнечный человечек. С тобой всегда тепло. Я чувствую тебя, и не знаю как еще объяснить то невыразимое счастье, которое охватывает меня когда ты со мной. Я тебя безумно люблю. Я хочу, что бы можно было бы говорить красками, тогда ты была бы серо-голубым небом перед восходом, нежным и терпковато-сладким, как предверие улыбки, как предвкушение счастья...
Но в мире есть только одно такое слово и... Я просто тебя люблю...
Надеюсь тебе понравиться, потому что я старалась)
Бескрылые
Бескрылые
Приглушенный свет в вагоне похож на отблеск свечи, теплый, желтый, уютный. Длинными тенями улыбаются ресницы на щеках у Юки, смешно подрагивают, будто готовые вот-вот распахнуться, но поезд убаюкивает, размеренно и тихо постукивая по рельсам.
Мицу не спит и смотрит в окно. Старый поезд, какие сохранились теперь, может, только на юге, неспешно несет их к побережью, потому что Юки хочет встретить закат, и они торопятся догнать солнце.
В темноте за окном поезд должно быть похож на призрак, седую легенду или старую сказку. Им уютно вдвоем в полутемном купе, Юки что-то бормочет уже в полудреме, а Мицу качает ногой в так колесному стуку.
По углам собираются густые синие тени, за окном горит алым полоска горизонта. Пожалуй, сегодня им уже не успеть к закату, но рассвет они всё же дождутся. Юки тихонько сопит и отворачивается к стене, утыкаясь носом в обитую плюшем стенку. Мицу, не сдержавшись, осторожно опускается на корточки перед сиденьем и дрожащими пальцами проводит от затылка вниз по позвоночнику Юки, замирая не мгновенье между лопатками и продолжая до самой поясницы, чувствуя, как вспыхивает обжигающим жаром кожа и сердце бьется чаще, и горит, горит-золотится прямо поверх позвонков так, что видно сквозь тонкую футболку бесценное Имя.
Юки оборачивается так резко, что Мицу, не удержавшись, плюхается на ковер, устилающий пол купе. Обе не могу сдержать смех, и спустя секунду Юки уютно устраивается на коленях Жертвы, счастливо прижимаясь щекой к её щеке.
- Мицу…
-Ум? – Юки ерзает у неё на коленях, её светлые волосы щекочут ухо.
- Почему мы – Wingless?
- Потом... – Мицу сладко жмуриться на отражение светильника в окне.
- У нас нет крыльев, - рассудительно качает головой Боец, - а у всех есть?
- Есть, - Мицу кивает и волосы Юки золотым каскадом рассыпаются по её плечам.
- У всех кроме нас?
- У всех, кроме нас.
Это было чуть больно, но так удивительно сладко – противопоставлять себя всему миру, быть иными и только вдвоем против всех. Мицу счастливо вздыхает.
Море рассыпается голубыми брызгами у ног, солнце, еще бледно по-утреннему бледно-розовое, прокладывало зыбкую дорожку по волнам. Скалы вокруг кажется пели, мелодично дополняя сонное великолепие зари. Юки стояла у кромки воды и смотрела на солнце, море осторожно, словно пробуя на вкус, касалось солёными языками волн гальки под её ногами и носков её туфель. Мицу смотрела только на неё, не в силах оторвать взгляда от вспыхнувших горячим золотом её волос.
- Почему у нас нет крыльев? – её голос застал Мицу в врасплох, но ответ был готов.
- Что бы летать, нам с тобой не нужны крылья.
Юкки обернулась.
В глазах её было солнце.
После
После
-Ммм… Дин? – голос Сэма звучал неуверенно. – Зачем мы остановились?
Дин не ответил, только пожал плечами. Он стоял, опираясь на полированный капот Импалы, засунув руки глубоко в карманы потертой кожанки, и смотрел на закат. Лицо его, освещенное оранжевым лучом, ничего не выражало. В глазах отражался знак кирпич и озеро в окружении сосен.
- Эй, Дин!- Сэм не отставал.
Он пристроился рядом и теперь смотрел в лицо брата живым обеспокоенным взглядом, и его хитрые глаза-жуки блестели озорными диковатыми искорками.
- Закат, - хрипло сказал Дин и снова плотно сжал губы.
Здесь, недалеко от канадской границы, самые красивые озера, леса и закаты. Он весь день без жалости гнал машину, что бы сюда успеть. Сэм спал, откинув голову на стекло, ветер шевелил волосы на его макушке. Дину хотелось смотреть на него и улыбаться, но прерывистая разделительная полоса, как стрелка, вела его вперед.
Закат горел над озером, великолепным алым заревом с золотой каймой, испещренной черными вершинами сосен, опускался в темную воду. Взгляд Дина нырял в озеро следом за огненным шаром, тускнел и холодел, как воздух над озером. Сэм ежился, изредка беспокойно поглядывал на брата, но молчал.
Дин вдруг подумал, что все это куда больше подходила на роль печатей Апокалипсиса. «Когда погаснет навсегда великое светило и высохнут океаны» звучит гораздо торжественней и внушительней, чем «когда праведный муж предаст». Дин криво усмехнулся. Сэм, ободренной этой знакомой улыбкой, оживленное подался вперед.
- Что? – спросил он со смехом в голосе. – Что смешного, Дин?
Он словно пытался поймать его на чем-нибудь живом и понятном, знакомом, что бы вернуть себе простого и ясного Дина, в старой кожанке, без ума от рока и своей Импалы.
Дин покачал головой, продолжая улыбаться своим бессвязным мыслям. Внезапно странное ощущение чего-то ценного и единого наполнило его. Сэм прижимался плечом к его плечу и смотрел на закат. Взгляд Дина скользнул по его лицу, приметив смешливые морщинки у рта и складку над переносицей. Это только Сэм и никто больше. Все это не важно, все вокруг. Только Сэм.
Понимание оглушило его, как выхлоп харлея. Если Сэм вдруг исчезнет, мир взорвется, как фейерверк.
- Сэм?
Брат едва повернул голову, показывая, что слышал.
- О чем ты думаешь?
Сэм пожал плечами, и Дин видел, как он сжал кулаки в карманах куртки.
- Это смешно.
- Да ладно, брось. Я же твой брат, - Дин заискивающе улыбнулся.
Младший склонил голову так низко, что волосы закрыли его смуглое лицо. Его подбородок отрывисто дернулся.
- Я думаю, каким будет мир после тебя.
Дин моргнул. Сэм не двигался, словно ожидая, что тяжелый дамоклов меч вот сейчас свалиться ему на шею.
- Поехали, - просипел Дин.
Голос внезапно покинул его, что-то сухое и холодное перехватило горло.
- Куда? – Сэм вскинул голову, его испуганный взгляд пробрал Дина до костей и он резко рванул ручку двери.
- В мотель.
- Зачем?
- Полезай в машину!
Дин отчаянно вдавил педаль газа и вруби радио на полную громкость. Сэм смотрел на него растеряно, пытаясь понять, чем мог так задеть брата. Лес за окном превратился в грязно-зеленую занавеску. Под знаком «100» Дин нарочно поднажал до двухсот.
Он затормозил только на парковке диковатого мотеля с премилым названием «Матильда». С минуту они сидели молча, музыка орала так, что звенели стекла. Наконец Сэм потянулся и выключил приемник.
- Может, объяснишь, что все это значит, Дин? – Сэм склонил голову к плечу, исподлобья глядя на брата.
В ушах еще слегка гудело от бешеного рока, статичная картинка за окном почему-то расплывалась. Дин сжал пальцами переносицу и вздохнул.
- Ты прав, это давно пора прояснить.
Он притянул Сэма к себе так резко, что тот задохнулся. Они стукнулись зубами, мягкие губы Сэма податливо распахнулись. Тяжелая рука Дина лежала у него на затылке, не давая вырваться. Двухдневная щетина царапнула щеку. Сэм задыхался.
Наконец Дин выпустил его. У Сэма не было сил посмотреть на брата, он не решал даже глубоко вздохнуть, боясь, что Дин сейчас же придет в себя.
Дин прерывисто вздохнул.
- Это сойдет за объяснение?
Сэм сглотнул и закашлялся.
- Вполне.
Они замолчали. Дин предпочел бы удар в челюсть, у Сэма легкая рука. Но только не молчание, только не тяжелое дыхание брата и его беспокойные руки, теребящие рукав куртки. Неопределенность.
- Мы мчались сюда вот за этим? – осторожно спросил Сэм, приподнимая брови.
Дин помахал рукой в пространстве, призывая брата мысленно развить тему. Сэм тихо охнул и закрыл глаза ладонью.
- Тогда, - голос младшего звучал хрипло, - чего мы собственно ждем?
Дин не помнил как они оказались в номере, но был уверен, что никогда не забудет ночи, утра, дня и снова ночи, когда он наконец понял, кто для него Сэм. Понял так четко, так ярко, что стало страшно. Сэм – это мир. И сжечь этот мир он не позволит.
Дорога вилась и, петляя, уводила на запад, к скалам. Сэм спал, откинув голову на стекло, ветер шевелил волосы на его макушке. Дину хотелось смотреть на него и улыбаться, но прерывистая разделительная полоса, как стрелка, вела его вперед.
@темы: supernatural, позитифф!, Оридж, др
-
-
24.04.2009 в 00:03Armiria
Я просто умер, я в раю, сижу рядом с Касом и он мне завидует)) Моё сердце остановилось, замерло, пошло, опять остановилось. я забыла, как дышать...Это...это просто, это такое...наше...такое родное. Wingless, чтобы летать, нам с тобой не нужны крылья....
Дин и Сэм, в конце концов среди Апокалипсиса и 4-го сезона они всё равно самые близкие друг другу,
Сэм – это мир. И сжечь этот мир он не позволит.
Чёрт возьми, это тысячу раз так!
Мне столько всего хочется сказать. нужно сказать, но я не силён в комментах,
Я просто тебя ЛЮБЛЮ....
очень.