Всё будет так, как мы напишем...
- Доктор, - Эми вертит в пальцах обручальное кольцо. На ровной золотой кромке пляшет голубоватый свет Тардис.
- Да, - Доктор выныривает из-под консоли, как всегда внезапно. На его выдающимся во всех отношениях носу чернеет масляная клякса.
- Ты любил? – Эми не смотрит ему в глаза, она изучает кольцо, так внимательно, словно желает прочесть на нем мордерское письмо или эльфийские руны.
- Да, - произносит Доктор, не задумываясь ни на мгновенье, и только теперь зачем-то оглядывается на гамак, в котором сном сытого лемура сопит Рори. – Постой… - сомнения как обычно приходят к нему запоздало, что подтверждает теорию Эми о том, что он сначала говорит, а потом размышляет.
- Какой она была? – спрашивает Эми своим самым нелюбопытным тоном и тут же оборачивается с лукавым прищуром, - Или может быть… он?
Доктор не поддается на подначку. Не потому что ему все равно – он считает, отчаянно вспоминая всех тех, кого имел счастье любить, боясь лишь упустить кого-то очень важного.
Он любил Сару-Джеин, о да! Он никогда особо над этим не думал. Роману? Пожалуй. И Лилу. И странную девушку Джеин, которая не пошла с ним в Рождество. И Марту Джонс, которая мир прошла за него. И Дону, волшебную рыжую Дону. И Джека, безбашенного Джека с самой широкой улыбкой из всех… Их было так много…
- Что ты имеешь в виду? – наконец спрашивает он, запутавшись окончательно в груде имен, щедро вываленных десятикратной памятью.
- Ну, кто-то, кого ты берег от всего, потому что боялся потерять. Кто-то с кем хотел навсегда остаться. Кто-то, без кого ты больше никогда не был собой снова… - Эми плохо удаются объяснения, но сама того не зная, она вдруг находит вербальный ключ к тому, что Доктор, регенерируя, запер так глубоко как мог. – Ну, знаешь, кто-то такой… навсегда.
Внезапно Доктор чувствует себя словно в Каскаде медузы: дыхание рвется, тяжелеют виски и звезды проносятся перед глазами. Он садиться на прозрачный пол и прижимает ладони к глазам, пока красные круги не начинают повторяться.
- Доктор, - выдыхает Эми и осторожно подползает поближе. Её золотое кольцо остается лежать у колонны.
Она осторожно отнимает его руки от лица. Сумасшедшие глаза его покрасневшие, впалые, смотрят на неё чужим, непонятным взглядом. Ему все еще немного за двадцать на вид, но его глазам ощутимо больше сотни. В это самое мгновенье он больше чем когда-либо похож на пришельца.
- Роза, - произносит он, едва разжимая губы, и почему-то Эми немедленно хочется разрыдаться.
Это очень похоже на противное сосущее чувство незнакомой утраты, что возникает, когда трещина забирает кого-то, и ты даже не можешь вспомнить, не можешь понять, почему хочется бить посуду.
Эми молчит. Потому что знает, что Доктор никого в целом мире не слышит сейчас. И не хочет слышать. Но внезапно он притягивает её к себе и прижимается своим горячим лбом к её лбу. И как во сне, в одном из тех, что так часто снились в детстве, она оказалась на холодном пляже, с промозглым ветром и противно серым песком. Она помнит. Помнит Розу Тайлер.
И это выжигающее больно.
Он отпускает её и Эми старается дышать, словно вынырнув из омута. Рука Доктора лежит на ее плече.
- Ты об этом? – спрашивает он.
Эми чувствует, как катятся по щекам слезы.
- Какой она была?
Доктор смотрит прямо перед собой с минуту, затем лицо его озаряется широкой улыбкой.
- Фантастической, - произносит он со странным акцентом.
Эми улыбается следом, сквозь слезы и жгучую жалость.
Они сидят вдвоем на краюшке мостика, болтая ногами.
Доктор вскакивает на ноги одним резким прыжком. Эми вздрагивает и торопливо вытирает слезы.
- Барселона! – безапелляционно кричит Доктор уже от приборной панели.
Эми находит обручальное кольцо и водружает его на палец, пока Рори не проснулся. У него в сердце никогда не будет никого, кроме Эми, а у Доктора уже есть Роза. И вакантных мест не предвидеться до конца Вселенной.
- Да, - Доктор выныривает из-под консоли, как всегда внезапно. На его выдающимся во всех отношениях носу чернеет масляная клякса.
- Ты любил? – Эми не смотрит ему в глаза, она изучает кольцо, так внимательно, словно желает прочесть на нем мордерское письмо или эльфийские руны.
- Да, - произносит Доктор, не задумываясь ни на мгновенье, и только теперь зачем-то оглядывается на гамак, в котором сном сытого лемура сопит Рори. – Постой… - сомнения как обычно приходят к нему запоздало, что подтверждает теорию Эми о том, что он сначала говорит, а потом размышляет.
- Какой она была? – спрашивает Эми своим самым нелюбопытным тоном и тут же оборачивается с лукавым прищуром, - Или может быть… он?
Доктор не поддается на подначку. Не потому что ему все равно – он считает, отчаянно вспоминая всех тех, кого имел счастье любить, боясь лишь упустить кого-то очень важного.
Он любил Сару-Джеин, о да! Он никогда особо над этим не думал. Роману? Пожалуй. И Лилу. И странную девушку Джеин, которая не пошла с ним в Рождество. И Марту Джонс, которая мир прошла за него. И Дону, волшебную рыжую Дону. И Джека, безбашенного Джека с самой широкой улыбкой из всех… Их было так много…
- Что ты имеешь в виду? – наконец спрашивает он, запутавшись окончательно в груде имен, щедро вываленных десятикратной памятью.
- Ну, кто-то, кого ты берег от всего, потому что боялся потерять. Кто-то с кем хотел навсегда остаться. Кто-то, без кого ты больше никогда не был собой снова… - Эми плохо удаются объяснения, но сама того не зная, она вдруг находит вербальный ключ к тому, что Доктор, регенерируя, запер так глубоко как мог. – Ну, знаешь, кто-то такой… навсегда.
Внезапно Доктор чувствует себя словно в Каскаде медузы: дыхание рвется, тяжелеют виски и звезды проносятся перед глазами. Он садиться на прозрачный пол и прижимает ладони к глазам, пока красные круги не начинают повторяться.
- Доктор, - выдыхает Эми и осторожно подползает поближе. Её золотое кольцо остается лежать у колонны.
Она осторожно отнимает его руки от лица. Сумасшедшие глаза его покрасневшие, впалые, смотрят на неё чужим, непонятным взглядом. Ему все еще немного за двадцать на вид, но его глазам ощутимо больше сотни. В это самое мгновенье он больше чем когда-либо похож на пришельца.
- Роза, - произносит он, едва разжимая губы, и почему-то Эми немедленно хочется разрыдаться.
Это очень похоже на противное сосущее чувство незнакомой утраты, что возникает, когда трещина забирает кого-то, и ты даже не можешь вспомнить, не можешь понять, почему хочется бить посуду.
Эми молчит. Потому что знает, что Доктор никого в целом мире не слышит сейчас. И не хочет слышать. Но внезапно он притягивает её к себе и прижимается своим горячим лбом к её лбу. И как во сне, в одном из тех, что так часто снились в детстве, она оказалась на холодном пляже, с промозглым ветром и противно серым песком. Она помнит. Помнит Розу Тайлер.
И это выжигающее больно.
Он отпускает её и Эми старается дышать, словно вынырнув из омута. Рука Доктора лежит на ее плече.
- Ты об этом? – спрашивает он.
Эми чувствует, как катятся по щекам слезы.
- Какой она была?
Доктор смотрит прямо перед собой с минуту, затем лицо его озаряется широкой улыбкой.
- Фантастической, - произносит он со странным акцентом.
Эми улыбается следом, сквозь слезы и жгучую жалость.
Они сидят вдвоем на краюшке мостика, болтая ногами.
Доктор вскакивает на ноги одним резким прыжком. Эми вздрагивает и торопливо вытирает слезы.
- Барселона! – безапелляционно кричит Доктор уже от приборной панели.
Эми находит обручальное кольцо и водружает его на палец, пока Рори не проснулся. У него в сердце никогда не будет никого, кроме Эми, а у Доктора уже есть Роза. И вакантных мест не предвидеться до конца Вселенной.
-
-
28.03.2011 в 02:13-
-
28.03.2011 в 21:22Рада, что понравилось))
-
-
29.03.2011 в 11:28-
-
29.03.2011 в 23:37-
-
30.03.2011 в 01:32-
-
30.03.2011 в 02:23Девятый меня поймал. Не знаю чем, просто взял за руку и не отпустил.
Десятый - лучший. Ever. Он просто квинтэссенция Доктора. Самый влюбчивый и самый одинокий. Самый, самый Доктор.
Одиннадцатый... Он другой. Молодой и новый и странный. Не Доктор совсем, но Доктор все равно, как бы странно это не звучало. И влюбится в него не трудно, как никак теперь его время - The eleventh hour.